Читать интересную книгу Дело Мотапана - Фортуне де Буагобей

— Это, верно, говорит Анатоль Бульруа. Я слышал, что он позволяет себе дурно отзываться о сыне друга моей тетки, и не допущу, чтобы он нападал на него. Я чуть было не надрал ему уши в кофейне, где он нашептывал нечто подобное трапезничавшим с ним повесам.

— Кажется — прости, господи, — это Анатоль! — воскликнул Фальгера. — Слышите громкий голос, похожий на ослиный рев? Это он со своей свитой. Надеюсь, вы не станете связываться с этими дураками.

— Нет, я уступаю им место, — сказал Куртомер, допивая кофе. — Уже половина девятого, а меня ждут в девять.

В эту минуту в гостиную ворвались Анатоль и его прихвостни. Жак уже уходил, когда Анатоль бросил с насмешкой:

— Бьюсь об заклад, что заставлю музыкантов играть «Марсельезу» в первом антракте!

— Сколько ты ставишь? — спросил один из его товарищей.

— Ставлю против пяти луидоров шесть тысяч франков, которые мне должен господин Жюльен де ля Кальпренед.

Куртомер подскочил, будто наступил на жабу, и повернулся к наглецу.

— Я запрещаю вам дурно говорить о виконте де ля Кальпренеде, — сказал он задиристо.

— Извините, — пролепетал наследник москательщика, — я вас не видел и не знал, что он ваш друг… К тому же я не сказал о нем ничего дурного.

— Вы сказали, что шесть тысяч франков, которые он вам должен, стоят не больше ста, а это означает, что он вам не заплатит.

— Я не знаю, заплатит он мне или нет, я только знаю, что он мне еще не заплатил.

Куртомер понял, что поставил себя в неловкое положение: чтобы заставить Бульруа замолчать, ему следовало бы прежде заплатить долг Жюльена. Он чувствовал, что его поведение не одобряют. Шум ссоры разбудил степенных господ, дремавших перед камином, и потревожил игроков, сидевших за вистом. Все эти люди смотрели на него, как смотрят в театре на буяна.

Осторожный Фальгера попытался его успокоить, но Куртомера нелегко было остановить.

— Повторяю, — сказал он запальчиво, — я запрещаю вам говорить о виконте де ля Кальпренеде. Если вы еще раз произнесете его имя, я вас проучу.

Анатоль, совершенно протрезвевший, опустил голову, бормоча что-то невнятное. Куртомер хотел в знак презрения повернуться к нему спиной, но тут отворилась дверь, и появился Жюльен де ля Кальпренед. На этот раз встали все присутствующие, кроме старого игрока, на руках которого было девять козырей и который решил играть до конца. Все предвидели неприятную сцену.

Жак ничего не боялся, но понимал, в какое нелепое положение поставил себя собственной запальчивостью. Жюльен не был его другом и не знал, что он вступился за него, а если бы и узнал, то мог бы спросить, на каком основании он это сделал. Зачем сюда явился этот вечный должник, которого собираются исключить из клуба? Что он скажет своему кредитору? Жак отдал бы последние луидоры, чтобы оказаться в теткиной гостиной. Но он не мог уйти и оставить в стане врага человека, за которого так горячо заступался.

Жюльен остановился у дверей. Он догадался, что говорили о нем. Анатоль поднял голову: он начинал понимать, что сцена может принять выгодный для него оборот. Он надеялся, что Кальпренед извинится за то, что еще не расплатился с ним, и тогда Жак де Куртомер окажется не прав. Жюльен был бледен и взволнован, но не смущен. Не обращая ни на кого внимания, он подошел к Анатолю Бульруа, вынул из кармана небольшую пачку банкнот и, протянув ему, холодно сказал:

— Вот деньги, которые вы выиграли у меня три дня назад.

В одно мгновение все переменилось: те, кто был враждебно настроен по отношению к Жюльену, теперь приняли его сторону, и Куртомер воспрял духом. А молодой Бульруа, обрадовавшись деньгам и в то же время опасаясь новых нападок, лишь глупо улыбался, комкая банкноты в руках.

— Сосчитайте, все ли верно, — спокойно сказал Жюльен.

— Я вам верю, — воскликнул Анатоль, — и можете быть уверены, я ни о чем не беспокоился.

Это была такая явная ложь, что поднялся шум. Анатоль опять остался без сторонников. Кальпренед не дал ему времени оправиться.

— Теперь вам все уплачено, — продолжил он громким голосом, — и я могу сказать, что считаю вас негодяем.

— Милостивый государь! — пролепетал Бульруа. — Это, конечно, шутка?

— Я не шучу с людьми такого сорта и повторяю, что вы — негодяй. Этого, я думаю, достаточно, чтобы заставить вас драться. Если завтра утром ко мне не приедут ваши секунданты, я пришлю к вам своих.

— Но… я не понимаю, что значат ваши угрозы, и заявляю, что я вас не оскорблял.

— Я вам объясню. Я буду бить вас по щекам при каждой встрече, пока вы не дадите мне удовлетворения за слова, сказанные вами вчера вечером в этой гостиной. Отказаться от них вы не можете, потому что я их слышал. Надеюсь, этого достаточно. Теперь вы знаете, за что я требую удовлетворения и что случится, если вы не явитесь на дуэль. Больше мне нечего вам сказать.

— Мне тоже нечего… И я ничего не говорил, — прошептал Анатоль с таким жалким видом, что двое приятелей тут же отвели его в сторону и начали в чем-то тихо убеждать.

В итоге Анатоль довольно внятно сказал следующие слова:

— Я к вашим услугам, но не знаю, на что вы намекаете, и прошу объяснить точнее.

Он понимал, что Жюльен не осмелится произнести имя своей сестры перед таким многочисленным собранием, и надеялся, что если тот не ответит, то прослывет скандалистом. Но Жюльен расстроил его план, заявив:

— Мои секунданты все скажут вашим. Я заставил бы вас замолчать, если бы не был вашим должником. Теперь я расплатился с вами.

— Я вас об этом не просил! — воскликнул Бульруа, обрадовавшись, что еще может с ним примириться. — И если вы нуждаетесь в этих деньгах, я охотно подожду.

Он сразу заметил, что допустил неловкость, и его противник принял это предложение за новое оскорбление.

— Зачем вы вмешиваетесь не в свое дело? — сухо спросил Жюльен. — Разве вам поручено собирать деньги в кассу клуба?.. Какое вам дело, должен я за жетоны или нет?

— Мне нет никакого дела, я предложил это с добрыми намерениями.

— Я не желаю ничего знать о ваших намерениях и скажу вам при всех этих господах, что долг, на который вы намекаете, уплачен. Остальное оставим до завтра.

С этим Жюльен де ля Кальпренед вышел, не поклонившись никому. Добрый Жак рассудил, что надо догнать друга и поговорить. Жюльен вырос в его глазах. Жак решил, что в кассу клуба и Бульруа заплачено деньгами Дутрлеза; еще он подумал, что Кальпренед немножко переигрывал, но был им восхищен и хотел выразить сочувствие, а также предупредить, что его ищет Мотапан.

Жюльен был уже в конце галереи. Куртомеру пришлось его окликнуть. Кальпренед обернулся, узнал Жака и неохотно вернулся, но был очень вежлив.

— Мой друг Дутрлез поручил мне сказать, что он вас ищет, но вы, наверно, видели его.

— Я видел его сегодня утром в кофейне «Лира», — ответил Жюльен.

— А деньги, которые вы отдали этому негодяю?..

Молодой Кальпренед вздрогнул, но сдержался, и Куртомер с жаром продолжал:

— Прошу поверить, что я не хотел вас оскорбить. Мы плохо знаем друг друга, но принадлежим к одному сословию и имеем общего друга. Поэтому мне хотелось бы оказать вам услугу. К несчастью, я сам был не при деньгах, но думал, что Дутрлез помог вам.

Пока он говорил, к ним тихо подошел слуга и сказал почтительно:

— Господин виконт, вас ждут в приемной.

— Кто меня ждет? — резко спросил Жюльен.

— Не говорят, господин виконт.

— Не говорят, — повторил Жюльен, пожимая плечами. — Так идите и спросите! И поскорее! Я тороплюсь!

— Я тоже тороплюсь, — сказал Куртомер. — Меня ждет тетка, маркиза де Вервен. Я только сейчас вспомнил, что обещал ей привезти вас, если встречу.

— К сожалению, не могу поехать с вами, я должен вернуться домой. И еще мне нужно…

— У вас особая манера отделываться от тех, кто вам не нравится.

— О, вы ошибаетесь! На свете есть только один господин, которого я ненавижу, хотя он одолжил мне денег. Я должен ему четыре тысячи франков и немедленно их верну.

— Сегодня вы рассчитываетесь со всеми кредиторами. Превосходно! Искренне поздравляю. Главное — не наделать новых долгов, чтобы расплатиться со старыми.

— Мне никто не дал бы взаймы ни франка, кроме Дутрлеза, а я не хотел его обременять. Мне нужна была большая сумма, а у меня нашлось только пятнадцать луидоров. Я решил рискнуть ими, и все вышло удачно: за три часа я выиграл восемнадцать тысяч франков.

— Где же это? У меня потекли слюнки!

— В рулетку, которую тайно содержит бывший крупье Монако… Мне повезло! Завтра было бы слишком поздно: банк перевозят в Испанию.

— Теперь я не удивляюсь, что вас никто не мог найти. Вы разбогатели, пока все вас искали.

— Все, то есть Дутрлез?

— А также ваш отец. Я встретил его на Елисейских Полях, и он просил сказать вам, что желает поговорить с вами и что будет сегодня вечером с девяти до одиннадцати у моей тетки.